— Подготовительная фаза займет одну минуту, — зачитал Адам. — Внедрение в память продлится восемь минут.
— И еще минуту на обеспечение безопасности, — прервал его Оскар. — Спасибо, все это я знаю, не раз проходил подобную процедуру, пока работал в исследовательском отделе. Всякая чепуха…
— Расслабься, пожалуйста, — строго скомандовал Адам.
Его виртуальная рука тронула иконку, запуская процесс подготовки.
Оскар уже закрыл глаза, и его веки стали подергиваться, словно в фазе короткого сна.
Адам вернулся в ангар. Два гиперглайдера еще продолжали проверку. До сих пор никаких проблем зафиксировано не было.
Он заглянул в кабину одного из них, но вдруг услышал за спиной какой-то шум и поднял голову, чтобы посмотреть, кто подошел.
— О, нельзя ли?..
Тонкое волновое лезвие вонзилось в основание его черепа под таким углом, чтобы проникнуть прямо в мозг.
ГЛАВА 18
Квантовая ракета никак не желала опускаться в трубу пусковой установки. Ни Оззи, ни РИ-подпрограмма были не в состоянии ее заставить. Никак. Они перепробовали все, что могли. Даже увеличивали мощность, подаваемую на электромускульные манипуляторы. Но это привело лишь к их непроизвольным сокращениям и сигналу перегрузки в виртуальном поле зрения. РИ-подпрограмма провела анализ всей зарядной системы, но лишь получила сообщение о ее полной работоспособности. Все механизмы были проверены неоднократно, и их функциональная эффективность подтверждалась раз за разом.
И тем не менее ничего не получалось.
У Оззи вырвалось яростное рычание. Его мозг как будто окутывался темной пеленой, с каждым часом становившейся все плотнее. Подобного разочарования он не испытывал за всю свою жизнь. Почти дойти до цели и остановиться из-за какого-то сбоя — на такую иронию было способно только самое злобное божество.
«Должна существовать какая-то логическая причина, по которой эта машина не работает, — думал он, — а значит, я смогу понять, в чем тут дело».
Однако при одном только взгляде на неимоверно сложную схему зарядного устройства ему хотелось ударить по ней виртуальными кулаками. Неспособность сосредоточиться усиливалась еще и из-за отсутствия пищи. Оззи не ел уже два дня. Кроме того, он еще и почти не спал.
В рубке послышался неожиданный, но очень знакомый шорох, заставивший Оззи отвлечься от виртуального поля зрения. Марк слегка приподнялся над своим креслом и парил в воздухе, повернувшись к Оззи спиной. Шорох повторился.
— Эй, Марк, это… Постой-ка! Это шоколад?
Марк медленно развернулся; его щеки немного раздулись, а челюсти продолжали двигаться. В одной руке у него была разорванная и смятая обертка от
молочной шоколадки «Кэдбери». Он освободил от фольги последние четыре квадратика и беспечно сунул их в рот.
— Мерзавец! — заорал Оззи. — Я тут голодаю, а ты все это время таскаешь еду из какого-то тайника.
— Коробка с завтраком, — пробормотал Марк с набитым ртом. — Моим завтраком.
— Но нас же тут двое! Сукин сын, где твое человеколюбие? Я два дня сижу на одной воде. И нам обоим известно, откуда она берется.
Марк разжевал и проглотил шоколад.
— Ах, извини. Неужели ты забыл украсть сэндвичи из детского сада, прежде чем угонять космический корабль?
— Это мой корабль! Я оплатил половину его стоимости.
— Отлично. В таком случае открой канал трансмерной связи и объясни все это Найджелу Шелдону.
Оззи едва не разбил кулаком висящие перед ним модули.
— Каким же дерьмом ты был в прежней жизни? Стряпчим?
— Ты убил меня! — закричал в ответ Марк. — Почему тот кусок дерьма, который ты называешь своим мозгом, ждет от меня благодарности? Скажи, мне интересно.
— Если бы ты закрыл свою пасть и выслушал меня, может, твое никудышнее ай-кью и зацепилось бы за смысл моих слов.
— Мое ай-кью, в отличие от твоего, хотя бы превосходит размер моего ботинка.
— Тупица!
— Кретин!
Марк скомкал пустую обертку и швырнул ее в Оззи.
— Да, ты еще и предатель!
— Я не агент Звездного Странника. Господи, ну почему меня никто не слушает?
— Еще один риторический вопрос, брошенный с головокружительной высоты твоего ай-кью?
— Эй, я не злой человек, но если ты сейчас же не прекратишь, клянусь, я пробью стену рубки твоей задницей.
— И что же я должен прекратить: кричать или оскорблять тебя?
Оззи сжал кулаки. Он был готов — уже почти решился…
— Боже мой, как же ты прошел тестирование по программе подбора персонала? Работать с тобой не смог бы ни один человек во всей Галактике. Ты самое невыносимое существо из всех, кого я когда-либо встречал.
— А Жизель ты как очаровал? Или она тебя просто пожалела из-за твоей прически?
Рука Оззи непроизвольно поднялась пригладить косички, болтавшиеся вокруг головы, словно щупальца рассвирепевшей медузы.
— Моя прическа — последний крик моды, — ледяным голосом произнес он.
— Где это?
Марк задал вопрос с таким неподдельным любопытством, что спутал мысли Оззи, не давая возможности подыскать подходящий ответ. Кроме того…
— Послушай, старик, мы идем по кругу. Я тридцать миллионов раз извинился за то, что произошло в доке. И я никак не собирался тащить тебя за собой.
— А как, по-твоему, будут расти без меня мои дети? Ни одному из них нет еще и десяти лет. Мало того что ты обрекаешь меня на смерть в космосе, так еще и Содружество теперь может проиграть войну из-за твоего предательства. Им придется отправиться в полет на ковчегах. Странствовать по Галактике, не зная, сумели ли они оторваться от врагов, в то время как оставшихся людей будут преследовать и убивать. У тебя самого есть дети? Попытайся вспомнить, как ты к ним относился, до того как тебе исковеркали мозги.
— Я в сотый раз говорю, что я не агент Звездного Странника! — заорал Оззи. Потом он немного помолчал, стараясь успокоиться. Взглянув на Марка, он увидел на его лице самодовольную улыбку. — Послушай, напряги свое ай-кью и ответь: зачем мне понадобилось угонять «Харибду»?
— Это у Звездного Странника такие шутки?
— Я говорю серьезно. Мы доберемся до Альфы Дайсона, так? Через шесть часов туда примчится Найджел и взорвет их звезду. Так ради чего затевать угон, если смотреть с точки зрения агента Звездного Странника? Неужели Утес Утреннего Света сумеет за шесть часов построить флотилию таких фрегатов? Давай ответь, ты ведь эксперт в сборке этих малышек. Можно построить корабль за шесть часов?
— Я в эти игры не играю.
— Боишься, что я прав?
— Детская бравада.
Только сила воли, воспитанная за триста с лишним лет жизни, помогла Оззи сохранить спокойствие.
— Я Оззи Фернандес Айзекс. Я создал первый генератор червоточин, и я способствовал рождению Содружества, благами которого наслаждаетесь ты и твои дети. Даже если ты действительно веришь, что часть моего разума подчинена Звездному Страннику, все остальное заслуживает некоторого уважения. А Оззи Фернандес Айзекс абсолютно уверен, что ты не в состоянии продублировать этот фрегат за шесть часов.
Марк нехотя кивнул:
— Да, это невозможно.
— Огромное спасибо. А если это невозможно, то тем более невозможно разгадать секрет нова-бомбы.
— Но можно понять основной принцип.
— Верно. Хорошая мысль. Вся физика базируется на основных теориях; можно понять, как именно применяется тот или иной принцип. Но уравнение Е = тс2 еще не означает вероятности ядерного взрыва и вряд ли говорит о том, как создать бомбу. Допустим, ты узнал принцип, а через полчаса старик Найджел превратил твою звезду в расширяющуюся сферу ультражесткого излучения и плазмы. И я снова спрашиваю: какой в этом смысл?
— У Утеса Утреннего Света имеются и другие базы.
— К которым уже направлены остальные фрегаты. — Оззи перевел дыхание. Медлительность Марка причиняла ему почти физическую боль. — Найджел с благословения нашей расы намерен учинить геноцид, и, что самое страшное, большая часть людей одобряет его действия. Мы останемся в живых, ура-ура, но души у человеческой расы уже не будет. Она погибнет вместе с Утесом Утреннего Света. Марк, этот полет — единственный шанс сохранить гуманистическую природу человечества. Он очень опасен. Возможно, это чистое безумие, я согласен. Я ставлю на кон свою жизнь, потому что имею такое право, и я снова прошу у тебя прощения за то, что и ты стал участником этой игры. Найджел категорически не желает попытаться восстановить барьер, я его уважаю за твердую позицию. Марк, настали очень сложные времена, но я не могу позволить себе упустить даже малейший шанс. Я должен попытаться.